Посмотрела - во второй раз - «Наследницу по прямой» Соловьева. Славный фильм. Легко узнаваем стиль (раннего) Соловьева – те же, что в «Ста днях после детства», не по годам развитые дети; их топорные жесты – может, это требование режиссера – чтобы дети переигрывали, заученно-неестественно размахивая руками. Или просто сами дети неуклюжие... Друбич с Токаревым, вроде, топорной театральностью не грешили.
Но если забыть о некоторой натянутости движений девочки Жени с дивными изумрудными глазами – история об "экстремизме духовности" романтичная, рассказанная с прекрасным знанием детской (и не только) психологии и фирменной соловьёвской поэтичностью.
Запомнилось почему-то гадание на Онегине: «Всегда сбывается».
В интернете о Тане – теперь уже Татьяне - Ковшовой, сыгравшей Женю, ничего не нашла. Очевидно, карьера не удалась – место музы режиссера было уже давно и плотно занято очаровательной тезкой. Да и вообще о фильме написано мало. Поэтому приведу то, что найти удалось - полностью.
Дальше — встреча с Сергеем Соловьевым: «Наследница по прямой», «Чужая Белая и Рябой», «Черная роза — эмблема печали…». Соловьев был первым, кто предложил показать на экране танец, лишенный вызывающей театральности.
... В «Наследнице по прямой» мне пришлось работать с девочкой лет двенадцати — Таней Ковшовой. Соловьев считал, что девочка хороша, но неуклюжа, и просил выправить ее пластику. Мне же Таня нравилась. Покоряла наивность, какая-то архаичность ее телодвижений. Как поставить ей танец, сохранив индивидуальность? Допустим, я покажу ей какие-то движения, она их вызубрит, потом исполнит еще усерднее, чем зубрила. Искренность непосредственного жеста заменится фальшью автоматического исполнения. Начались репетиции. «Таня, ты видела, как рубят дрова?» — «Да». — «Покажи». — «Прекрасно!» — «А ты видела, как прыгает лягушка?» — «Да». — «Покажи». — «Пожалуй, она прыгает более резко и дальше, чем ты показываешь». — «Хорошо». — «А ты видела, как…» И так мы перебирали все те обычные ситуации, мимо которых ребенок не может пройти равнодушно. Каждое движение мы обозначили символом: «лягушка», «дровосек», «скандал» и т. п.
Наконец Таня вышла на площадку. Ее задача — внедриться в танец двух взрослых и танцевать вместе с ними, но двигаясь абсолютно по-своему. Танцы взрослых для нее чужая территория. Я руководил поведением Тани на съемочной площадке, подсказывая ей словами-символами те движения, которые она умела делать выразительно. Композицию танца я «склеивал» сам, а Таня не только танцевала, но и могла свободно играть свою роль — передразнивая взрослых. Она собирала их в компанию или, наоборот, разрушала ее… Ее танец был нелеп, она все время казалась то жертвой, то лидером. Больше всего мне нравилось то, что на лице девочки не было наигрыша. Она была занята реальными проблемами: как бы не ошибиться и не перепутать «дровосека» со «скандалом». На экране она выглядела естественной и соответствующей своему возрасту. Она не иллюстрировала содержание диалога взрослых, наоборот, ее движения неожиданно провоцировали взрослых актеров, которые не могли предугадать, что она сделает в следующий момент, потому что во время репетиции и съемки последовательность слов-символов я импровизировал.
Я слышал, что Таня стала актрисой… На творческих вечерах перед ее выходом на экране идет сцена именно из этого фильма, как визитная карточка. Говорят, и Нонна Мордюкова использует на творческих вечерах фрагменты из фильма «Родня». Прекрасная награда хореографу. (хореограф Геннадий Абрамов / из статьи)
По твердому убеждению С. Соловьева, люди рождаются дважды: биологически и духовно. Если воспользоваться этой теорией, то Женя (Т. Ковшова) олицетворяет в картине духовное начало — «экстремизм духовности» (по авторскому определению), а Валерия — как бы вариант человека, еще духовно не родившегося.
— ...славного по природе человека, безвольно растворившегося в обстоятельствах, — считает С. Соловьев. — «Живу не так, как понимаю, а так, как все живут...» Это меньше всего роль-обличение. Скорее, роль-предостережение. Даже себе самой. Пошлость всеядна и всеохватна. Обличия же принимает порой самые неожиданные. Бывают даже вполне обворожительные для глаз. Это как один из возможных примеров выживания женственности в современных условиях, когда женственность принимает форму пошлости, вырождаясь, обращается в милое свинство. (отсюда)
Для сердца нужно верить
Темнеет. В старом доме, сросшемся с огромным тополем, зажигаются первые огни. Откуда-то из темноты двора возникает человек с черной бородой. Так на мгновение появляется в своем новом фильме «Наследница по прямой» режиссер Сергей Соловьев. Так начинает он заключительную часть кино-трилогии о любви истинной и мнимой, о духовности и бездуховности, о вере и о разочаровании, о надежде и об утрате иллюзий, о преемственности лучших традиций прошлого и о высоком предназначении человека.
В «Наследнице по прямой» Сергей Соловьев словно досказывает до конца, углубляет проблему, которая была одной из стержневых и в первых двух фильмах трилогии — «Ста днях после детства» и «Спасателе». Проблему столкновения рационализма, прагматизма и духовности. Этим, думается, в творчестве режиссера завершился определенный этап. И, пожалуй, трудно предсказать, о чем будет следующая его картина. Зрителей, «воспитанных» на изысканно-поэтическом кинематографе Сергея Соловьева, фильм захватывает с первых кадров. Захватывает удивительно тонким сочетанием возвышенно—«старомодной» речи с эксцентричными, острогротесковыми, комедийными сценами, репликами, деталями. Притягивает зыбкой атмосферой изобразительного ряда, где в мизансценах и одухотворенно снятых портретах ощутимо влияние русской живописи девятнадцатого века.
Старый дом, обреченный на слом, где живет главная героиня фильма — Женя, наполнен такими же старинными, давно вышедшими из моды вещами, среди коих поблескивает ядовито-фиолетовым цветом новенький телевизор. Привычно потягивая из бокала вино, столь же привычно посматривает на экран Женин папа (А. Пороховщиков). Вспыхивает цыганскими шалями очередной «Бенефис»...
Тот же самый «Бенефис», помнится, фанатично готова была изо дня в день «поглощать» юная героиня фильма Никиты Михалкова «Родня» — Иришка. За что ей, бедняжке, постоянно попадало от матери. У Соловьева все наоборот. Тринадцатилетняя Евгения отнюдь не склонна тратить время на бездумное созерцание сцен, где немолодая актриса натужно изображает бойкую цыганку. Снисходительно поцеловав на прощанье «расслабляющегося» отца, Женя идет в свою комнату и остается наедине с... Пушкиным А. С.
«Для сердца нужно верить...». Возможно, Женя и не помнит наизусть эту строчку великого поэта. Но она убеждена, что без веры в любовь, в счастье человек просто не может оставаться человеком. И пусть Женина вера в то, что она «Наследница по прямой» великого поэта, не имеет реальных оснований. Пускай. Важно иное — она ощущает в себе духовное единство с поэзией Пушкина, с его мыслями, чувствами, переживаниями. Поэт (С. Шакуров) в ее снах и мечтах очень земной и вместе с тем — необыкновенный.
Таня Ковшова, сыгравшая Женю, на мой взгляд, чрезвычайно артистична. Под умелым режиссерским руководством она добивается поразительной достоверности весьма нетипичного характера советской школьницы.
Вот лишь один эпизод фильма.
...Влюбившись в приезжего студента Володю (Игорь Нефедов), Женя страшно ревнует его к эстрадной певице «курортного масштаба» Валерии. Остригшись почти наголо («Буду играть в кино малолетнюю преступницу. Но кончается все хорошо»), напялив немыслимое платье из срезанной оконной занавески, Женя появляется на танцплощадке, напрочь ошеломляя Володю и Валерию. Таня Ковшова очень тонко передает состояние своей героини: решительно - обреченный взгляд, яростно - ритмичные взмахи рук, подчеркнутая независимость в голосе. А за минуту до этого она дрожащими руками наводила бинокль на танцующие пары...
...Или судьба Валерии. Ее играет Татьяна Друбич. Она непрофессиональная актриса, снялась пока всего в трех фильмах. И все три поставил С. Соловьев. После двух работ «романтического» плана Т. Друбич играет несколько неожиданную для поклонников ее таланта роль. Утомленно - опустошенными интонациями, плавной небрежностью движений актриса сразу задает сложный, неоднозначный рисунок роли. Томно-ленивая сигаретная затяжка, снисходительно - покровительственный тон разговора, циничная откровенность... Так сказать, доморощенный «декаданс» восьмидесятых годов. Молодая женщина, утратившая былые идеалы и мечты, на смену которым пришло иное. Иное — ежедневные выступления на сцене, когда лирическая песня, бывшая когда-то откровением, превращается в набор привычных штампов — вокальных и пластических. Когда давно опостылел «товарищ по работе» (роль, точно сыгранная А.Збруевым) и любовные утехи. Когда хочется чего-нибудь такого... Или этакого...
И подвернулся паренек. Подходящий — «на Джо Дассена похож». Чуть-чуть. А парнишка этот, несмотря на адское желание выглядеть современным и взрослым (джинсы, надпись на футболке «Кисс ми», модный жаргон, нравоучительная назидательность по отношению к Жене), во многом еще наивен и простоват. Почему бы не поиграть с ним? Чуть-чуть. Скуку развеять. себя показать. И вообще?..
Правда, и Володя вовсе не влюблен в Валерию. А Женя никак не может понять, как это люди не любят, а всего лишь «нравятся». «Флирт» кончается предательством. Володя предает Женю с ее заветной тайной «наследницы по прямой», Валерия предает Володю, с неподражаемым огорчением оставляя его наедине с «товарищем по работе» и его дружком – бывшим боксером, способным лихо гнуть вручную пятаки…
Финал фильма строг и печален. На морском берегу, где тишину раннего утра нарушает только шут прибоя, на ступеньках «особняка одесского негоцианта Рено» сидит Женя. К ней подходит Пушкин. Садится рядом. Просит погадать на томике «Евгения Онегина». Страница такая-то. Строка такая-то… Вновь звучат пушкинские строки. Камера Павла Лебешева в последний раз окидывает взором эту странную пару. А, может, не странную? Быть может и впрямь сам Александр Сергеевич шагнул сквозь века, чтобы поговорить со своей наследницей? Поддержать ее в беде. Еще раз взглянуть на тенистые одесские улочки и шипящую морскую пену. Быть может… «Для сердца нужно верить…».
(статья // Александр Федоров // 26.11.1982).
Но если забыть о некоторой натянутости движений девочки Жени с дивными изумрудными глазами – история об "экстремизме духовности" романтичная, рассказанная с прекрасным знанием детской (и не только) психологии и фирменной соловьёвской поэтичностью.
Запомнилось почему-то гадание на Онегине: «Всегда сбывается».
В интернете о Тане – теперь уже Татьяне - Ковшовой, сыгравшей Женю, ничего не нашла. Очевидно, карьера не удалась – место музы режиссера было уже давно и плотно занято очаровательной тезкой. Да и вообще о фильме написано мало. Поэтому приведу то, что найти удалось - полностью.
Дальше — встреча с Сергеем Соловьевым: «Наследница по прямой», «Чужая Белая и Рябой», «Черная роза — эмблема печали…». Соловьев был первым, кто предложил показать на экране танец, лишенный вызывающей театральности.
... В «Наследнице по прямой» мне пришлось работать с девочкой лет двенадцати — Таней Ковшовой. Соловьев считал, что девочка хороша, но неуклюжа, и просил выправить ее пластику. Мне же Таня нравилась. Покоряла наивность, какая-то архаичность ее телодвижений. Как поставить ей танец, сохранив индивидуальность? Допустим, я покажу ей какие-то движения, она их вызубрит, потом исполнит еще усерднее, чем зубрила. Искренность непосредственного жеста заменится фальшью автоматического исполнения. Начались репетиции. «Таня, ты видела, как рубят дрова?» — «Да». — «Покажи». — «Прекрасно!» — «А ты видела, как прыгает лягушка?» — «Да». — «Покажи». — «Пожалуй, она прыгает более резко и дальше, чем ты показываешь». — «Хорошо». — «А ты видела, как…» И так мы перебирали все те обычные ситуации, мимо которых ребенок не может пройти равнодушно. Каждое движение мы обозначили символом: «лягушка», «дровосек», «скандал» и т. п.
Наконец Таня вышла на площадку. Ее задача — внедриться в танец двух взрослых и танцевать вместе с ними, но двигаясь абсолютно по-своему. Танцы взрослых для нее чужая территория. Я руководил поведением Тани на съемочной площадке, подсказывая ей словами-символами те движения, которые она умела делать выразительно. Композицию танца я «склеивал» сам, а Таня не только танцевала, но и могла свободно играть свою роль — передразнивая взрослых. Она собирала их в компанию или, наоборот, разрушала ее… Ее танец был нелеп, она все время казалась то жертвой, то лидером. Больше всего мне нравилось то, что на лице девочки не было наигрыша. Она была занята реальными проблемами: как бы не ошибиться и не перепутать «дровосека» со «скандалом». На экране она выглядела естественной и соответствующей своему возрасту. Она не иллюстрировала содержание диалога взрослых, наоборот, ее движения неожиданно провоцировали взрослых актеров, которые не могли предугадать, что она сделает в следующий момент, потому что во время репетиции и съемки последовательность слов-символов я импровизировал.
Я слышал, что Таня стала актрисой… На творческих вечерах перед ее выходом на экране идет сцена именно из этого фильма, как визитная карточка. Говорят, и Нонна Мордюкова использует на творческих вечерах фрагменты из фильма «Родня». Прекрасная награда хореографу. (хореограф Геннадий Абрамов / из статьи)
По твердому убеждению С. Соловьева, люди рождаются дважды: биологически и духовно. Если воспользоваться этой теорией, то Женя (Т. Ковшова) олицетворяет в картине духовное начало — «экстремизм духовности» (по авторскому определению), а Валерия — как бы вариант человека, еще духовно не родившегося.
— ...славного по природе человека, безвольно растворившегося в обстоятельствах, — считает С. Соловьев. — «Живу не так, как понимаю, а так, как все живут...» Это меньше всего роль-обличение. Скорее, роль-предостережение. Даже себе самой. Пошлость всеядна и всеохватна. Обличия же принимает порой самые неожиданные. Бывают даже вполне обворожительные для глаз. Это как один из возможных примеров выживания женственности в современных условиях, когда женственность принимает форму пошлости, вырождаясь, обращается в милое свинство. (отсюда)
Для сердца нужно верить
Темнеет. В старом доме, сросшемся с огромным тополем, зажигаются первые огни. Откуда-то из темноты двора возникает человек с черной бородой. Так на мгновение появляется в своем новом фильме «Наследница по прямой» режиссер Сергей Соловьев. Так начинает он заключительную часть кино-трилогии о любви истинной и мнимой, о духовности и бездуховности, о вере и о разочаровании, о надежде и об утрате иллюзий, о преемственности лучших традиций прошлого и о высоком предназначении человека.
В «Наследнице по прямой» Сергей Соловьев словно досказывает до конца, углубляет проблему, которая была одной из стержневых и в первых двух фильмах трилогии — «Ста днях после детства» и «Спасателе». Проблему столкновения рационализма, прагматизма и духовности. Этим, думается, в творчестве режиссера завершился определенный этап. И, пожалуй, трудно предсказать, о чем будет следующая его картина. Зрителей, «воспитанных» на изысканно-поэтическом кинематографе Сергея Соловьева, фильм захватывает с первых кадров. Захватывает удивительно тонким сочетанием возвышенно—«старомодной» речи с эксцентричными, острогротесковыми, комедийными сценами, репликами, деталями. Притягивает зыбкой атмосферой изобразительного ряда, где в мизансценах и одухотворенно снятых портретах ощутимо влияние русской живописи девятнадцатого века.
Старый дом, обреченный на слом, где живет главная героиня фильма — Женя, наполнен такими же старинными, давно вышедшими из моды вещами, среди коих поблескивает ядовито-фиолетовым цветом новенький телевизор. Привычно потягивая из бокала вино, столь же привычно посматривает на экран Женин папа (А. Пороховщиков). Вспыхивает цыганскими шалями очередной «Бенефис»...
Тот же самый «Бенефис», помнится, фанатично готова была изо дня в день «поглощать» юная героиня фильма Никиты Михалкова «Родня» — Иришка. За что ей, бедняжке, постоянно попадало от матери. У Соловьева все наоборот. Тринадцатилетняя Евгения отнюдь не склонна тратить время на бездумное созерцание сцен, где немолодая актриса натужно изображает бойкую цыганку. Снисходительно поцеловав на прощанье «расслабляющегося» отца, Женя идет в свою комнату и остается наедине с... Пушкиным А. С.
«Для сердца нужно верить...». Возможно, Женя и не помнит наизусть эту строчку великого поэта. Но она убеждена, что без веры в любовь, в счастье человек просто не может оставаться человеком. И пусть Женина вера в то, что она «Наследница по прямой» великого поэта, не имеет реальных оснований. Пускай. Важно иное — она ощущает в себе духовное единство с поэзией Пушкина, с его мыслями, чувствами, переживаниями. Поэт (С. Шакуров) в ее снах и мечтах очень земной и вместе с тем — необыкновенный.
Таня Ковшова, сыгравшая Женю, на мой взгляд, чрезвычайно артистична. Под умелым режиссерским руководством она добивается поразительной достоверности весьма нетипичного характера советской школьницы.
Вот лишь один эпизод фильма.
...Влюбившись в приезжего студента Володю (Игорь Нефедов), Женя страшно ревнует его к эстрадной певице «курортного масштаба» Валерии. Остригшись почти наголо («Буду играть в кино малолетнюю преступницу. Но кончается все хорошо»), напялив немыслимое платье из срезанной оконной занавески, Женя появляется на танцплощадке, напрочь ошеломляя Володю и Валерию. Таня Ковшова очень тонко передает состояние своей героини: решительно - обреченный взгляд, яростно - ритмичные взмахи рук, подчеркнутая независимость в голосе. А за минуту до этого она дрожащими руками наводила бинокль на танцующие пары...
...Или судьба Валерии. Ее играет Татьяна Друбич. Она непрофессиональная актриса, снялась пока всего в трех фильмах. И все три поставил С. Соловьев. После двух работ «романтического» плана Т. Друбич играет несколько неожиданную для поклонников ее таланта роль. Утомленно - опустошенными интонациями, плавной небрежностью движений актриса сразу задает сложный, неоднозначный рисунок роли. Томно-ленивая сигаретная затяжка, снисходительно - покровительственный тон разговора, циничная откровенность... Так сказать, доморощенный «декаданс» восьмидесятых годов. Молодая женщина, утратившая былые идеалы и мечты, на смену которым пришло иное. Иное — ежедневные выступления на сцене, когда лирическая песня, бывшая когда-то откровением, превращается в набор привычных штампов — вокальных и пластических. Когда давно опостылел «товарищ по работе» (роль, точно сыгранная А.Збруевым) и любовные утехи. Когда хочется чего-нибудь такого... Или этакого...
И подвернулся паренек. Подходящий — «на Джо Дассена похож». Чуть-чуть. А парнишка этот, несмотря на адское желание выглядеть современным и взрослым (джинсы, надпись на футболке «Кисс ми», модный жаргон, нравоучительная назидательность по отношению к Жене), во многом еще наивен и простоват. Почему бы не поиграть с ним? Чуть-чуть. Скуку развеять. себя показать. И вообще?..
Правда, и Володя вовсе не влюблен в Валерию. А Женя никак не может понять, как это люди не любят, а всего лишь «нравятся». «Флирт» кончается предательством. Володя предает Женю с ее заветной тайной «наследницы по прямой», Валерия предает Володю, с неподражаемым огорчением оставляя его наедине с «товарищем по работе» и его дружком – бывшим боксером, способным лихо гнуть вручную пятаки…
Финал фильма строг и печален. На морском берегу, где тишину раннего утра нарушает только шут прибоя, на ступеньках «особняка одесского негоцианта Рено» сидит Женя. К ней подходит Пушкин. Садится рядом. Просит погадать на томике «Евгения Онегина». Страница такая-то. Строка такая-то… Вновь звучат пушкинские строки. Камера Павла Лебешева в последний раз окидывает взором эту странную пару. А, может, не странную? Быть может и впрямь сам Александр Сергеевич шагнул сквозь века, чтобы поговорить со своей наследницей? Поддержать ее в беде. Еще раз взглянуть на тенистые одесские улочки и шипящую морскую пену. Быть может… «Для сердца нужно верить…».
(статья // Александр Федоров // 26.11.1982).
