Жюльетт Бинош - опросник Пруста (Juliette Binoche: The Proust Questionnaire)

Ваше любимое слово?
Радость и v’ivre

Ваше нелюбимое слово?
Невозможно.

Что вас заводит, волнует?
Музыка.

Что вас раздражает?
Уличный шум.

Какой звук или шум вам нравится?
Детский смех.

Какой звук вы ненавидите, кроме уличного шума?
(демонстрирует) Как-то так.

Ваше любимое ругательство?
По-английски или...?

На двух языках.
Французское merdum – почти то же, что merde, но когда вы говорите «merdum» - это звучит как латынь, лучше.

А по-английски?
Оф!

Это обычно вырезают.
Ну вот, вам не придется.

Какой профессией, кроме своей, вы хотели бы овладеть?
Наверное, целителя. Хотя я и так исцеляю, своими методами. Врач, терапевт, может, в Гринпис или Amnesty International [международная организация, основанная в 1961 году в Великобритании, работа которой направлена на освобождение людей, заключенных в тюрьму за свои убеждения, за запрещение пыток и отмену смертной казни – прим. автора блога]. Что-то такое. Я бы обязательно лечила людей.

Вы, наверное, уже это делаете. А к какой профессии не хотели бы иметь отношения?
К армии, к военным.

Если существует Рай, что бы вы хотели услышать от Бога, когда окажетесь у врат Рая?
А Он умеет говорить?

Не знаю, умеет ли. Но может.
«Аллилуйя!», «Почему ты так удивлена?» Думаю, я буду удивлена настолько, что это единственное, что Он сможет сказать...

из передачи Juliette Binoche - Inside the Actors Studio
перевод с английского - мой

Три цвета: Синий / Three Colours: Blue / Trois couleurs: Bleu / Trzy kolory: Niebieski (1993)

«Синий» повествует о цене, которую приходится платить за свободу. В какой степени мы действительно свободны?
Героиня – несмотря на трагедию – оказывается в исключительно комфортной ситуации. Ведь Жюли абсолютно свободна. С гибелью мужа и дочки она теряет семью и тем самым – все обязательства. Она прекрасно обеспечена, ничто её не связывает, она ничего никому не должна. Возникает вопрос: действительно ли человек в такой ситуации свободен?
Жюли считает, что да. Поскольку у неё не хватает решимости покончить с собой (а может, такой шаг противоречит её мировоззрению – этого мы никогда не узнаем), она пытается начать новую жизнь, освободиться от прошлого. В таком фильме, казалось бы, должно быть много сцен с посещением кладбища, со старыми фотографиями. Но таких сцен нет. Прошлое Жюли отсутствует – она решает его зачеркнуть. Возвращается оно лишь в музыке. Но оказывается, что от всей прожитой жизни освободиться невозможно – в какой-то момент возникает страх, ощущение одиночества, появляются люди, связанные для Жюли с прошлым. Она начинает понимать, что так жить нельзя. (Кесьлевский. О себе)
В не-знаю-в-который раз посмотрела любимый фильм. После всех анализов и диссертаций новое сказать о фильме сложно. Однако, смотреть фильм можно и нужно снова и снова, открывая каждый раз что-то новое. Исключительно поверхностно-эмоциональное восприятие.

Ужасный грохот, авария, затемнение – и сразу кадр: легчайшее перышко, колеблемое слабым дыханием Жюли...
Гробик Анны с датами рождения и смерти – 26 апреля 1985 – 7 сентября 1992...

Музыка = боль = синий свет.
В этом фильме мы используем несколько затемнений. Затемнение означает, что произошло какое-то время. Конец сцены – затемнение – новый план. В фильме четыре таких затемнения, и все они служат для одной цели. Мы хотим в эти четыре момента показать время глазами Жюли. Для нее время стоит на месте. Например, такая сцена: приходит журналистка, здоровается. Первое затемнение. Прежде чем Жюли ответит, проходят две секунды. Между двумя фразами для Жюли проходит вечность. Музыка возвращается к ней, а время останавливается. (Кесьлевский. О себе)

Вернувшись в дом – Жюли заходит в синюю комнату дочери – словно окунается в мучение.

Оливье чуток; тактичен (увидев Жюли, бессильно опустившуюся на порог комнаты – почувствовал; немного помедлив уходит...); любит её; когда позвала – бежит («Я споткнулся и упал»)...












Музыка в «Синем» играет огромную роль. В кадре часто появляются ноты. В определенно смысле это вообще фильм о музыке, о ее создании. Некоторые считают Жюли автором музыки, которую мы слышим. В одной из сцен журналистка спрашивает: «Это ведь вы сочиняли музыку за вашего мужа?». Возможно, так оно и есть. И переписчица в какой-то момент замечает: «Разве Жюли только вносила поправки?» Соавтор она или автор? Как бы там ни было, она – автор тех поправок, которые сделали целое более совершенным. В фильме мы без конца «цитируем» фрагменты оратории, а в финале она звучит целиком – монументальная и величественная. (Кесьлёвский. О себе)

Сакраментально «рукописи не горят»: музыка не может исчезнуть, перемолотая мусоровозкой...- Эта музыка так прекрасна – нельзя уничтожать такое.

Леденец дочери – яростно сгрызает, пытаясь избыть боль.

- Я обыкновенная женщина. Я потею, кашляю, у меня кариес. Вы не будете по мне скучать...
Самый яркий момент: когда Жюли, оставив Оливье и дом, забрав лишь коробку с синей лампой – в приступе отчаянья ведет костяшками пальцев по неровной каменной стене... Классическая попытка – одной болью заглушить другую.

Жюльетт Бинош (кстати, в бессчетный раз поразилась выбору Кесьлевского: идеальная актриса для роли Жюли!) так рассказывает об этой сцене в разных интервью:
«Мне пришлось пораниться, расцарапывая руку о стену, в отчаянии после утраты моих родных в аварии в начале фильма. Требовался протез. Я сказала Кесьлевскому: «Я могу это сделать своей рукой», а он посмотрел на меня и вспыхнул: «Ни в коем случае. Ты играешь в кино не для того, чтобы ранить себя». Он меня удивил: впервые кто-то заботился обо мне во время съемок. Я подумала, что этот человек - из другого мира».

- Когда я пришла к Кесьлевскому на собеседование, он объяснил, что героиней фильма "Три цвета: синий" должна стать женщина, которая вроде душевно умерла, но возрождение ее неизбежно. Просто она сама об этом пока не знает.Мне в тот момент это было так близко. Лучше съемок в моей жизни не было. Кесьлевский так заботился обо мне, даже не разрешил поцарапать руку по-настоящему, а заказал специальный протез руки. Так ко мне еще никто не относился. Мы снимали по одному дублю каждую сцену, потому что он умел подготовить актера. Когда я узнала о его смерти, мне самой жить не хотелось.

- Ваше имя? (агента по найму квартир играет Филипп Вольтер).
- Жюли де Курси... Простите, Жюли Виньон: я снова взяла девичью фамилию.

Отблески синего цвета на лице Жюли - неизбывное страдание...
В новой квартире прежде всего вешает синюю лампу дочери.
Установка Жюли, защитная реакция – отключиться от всего в жизни. Когда избитый и преследуемый человек кричит о помощи и колотит в двери – не отвечает.

- Она же шлюха. – Меня это не касается.
...- Когда я была маленькая, у меня была такая же лампа. Я становилась под неё и протягивала руки. Я мечтала высоко подпрыгнуть и коснуться её… - На память?
В руках Жюли дрожит букет, подаренный Люси в благодарность за поддержку (за "не касается"): она почти в мистическом ужасе – всё, о чем рассказывает Люси, несомненно проделывала под лампой и ее маленькая Анна…

Не касается ничто: согбенная крошечная старушка, пытающаяся дотянуться до отверстия в мусорном контейнере, чтобы бросить бутылку – но Жюли почти медитирует, подставив лицо солнцу...

Антуан спрашивает: «Вы не хотите ничего знать? Я был возле этой машины через несколько секунд после...» Жюли отвечает: «Нет». Она не хочет думать ни о катастрофе, ни о муже. Но самим своим появлением Антуан всё это возвращает.
Антуан – очень важная фигура, но не для Жюли, а для зрителя. Это мальчик, который что-то видел. Благодаря ему мы многое узнаем о её муже, например, что это был человек, всегда повторявший анекдоты дважды. Мы многое узнаем и о самой Жюли. Кроме того, как раз в присутствии Антуана Жюли единственный раз в фильме смеется. Оказывается, она может смеяться.
Об Ануане мы не знаем ничего, кроме того, что он был свидетелем автокатастрофы. Мне нравится, когда в фильме вот так мелькает кусочек чьей-то жизни – без начала и без конца. (Кесьлевский. О себе)
Антуан чем-то напоминает Яцека из «Декалога 5»...
-Я подошел к машине, как только... – Нет! (затемнение, напоминание, боль).

Снова насыщенно-синий бассейн; приступы боли; всплески музыки... Жюли топит боль, свернувшись зародышем под водой.

Прошлое не отпускает: в кафе к ней подсаживается Оливье: живое напоминание.

Это – область личной свободы. Насколько ты свободен от своих чувств? Что такое любовь – свобода или её отсутствие? А культ телевизора? Теоретически телевидение – это свобода: ведь можно смотреть программы всего мира. На практике же оказывается, что тебе необходим как минимум еще и видеомагнитофон. А если что-то выходит из строя, начинаешь искать механика... Отремонтируешь – и злишься на идиотские программы. Одним словом, стремясь к свободе культурного выбора, ты тут же оказываешься жертвой собственного телевизора. (Кесьлевский. О себе)
Сцена с матерью: «У меня есть телевизор. Можно увидеть весь мир». Отражения: Жюли смотрит в окно, отражаясь в стекле фотографии…
- Мама, мои муж и дочь погибли. У меня больше нет дома. Я буду делать одно: ничего. Я не хочу никаких вещей, воспоминаний, друзей, любви или привязанности.
Любовь - это прекрасно, но ты становишься зависимым от любимого человека. Когда у тебя есть это прекрасное чувство и любимый человек, ты начинаешь делать многое наперекор самому себе. Так мы ставили в этих трех фильмах проблему свободы. (Кесьлевский. О себе)
...Когда я была маленькая, я боялась мышей? – Ты не боялась, это Жюли боялась.

Попискивания и возня мыши с мышатами – как вскрики детей…
Оливье играет музыку хорала – мышь прячет мышат…

Жюли выбрала естественный путь избавления от мышей – кота. Но это всё равно убийство.
- Я взяла кота у соседа, чтобы он убил мышь. У нее мышата.

Тут же в бассейн запрыгивает группа детей…



Люси – здравомыслие, секс, немного цинизма. Цвета – ярко-красный и синий. В секс-клубе, куда она пришла по просьбе (к вящему восхищению и благодарности) Люси, Жюли настигла телепередача о муже, она видит фотографии и узнает о любовнице мужа.

Оливье берется завершить концерт Патриса – чтобы пробудить Жюли, заставить ее очнуться и вернуться к жизни. Он спокойно сообщает Жюли о многолетней связи Патриса; но она не подозревала – еще удар…
Когда Жюли во Дворце Правосудия ищет Сандрин – на фоне проходит Кароль («Белый»), который пришел на бракоразводный процесс.

Любовница мужа и Жюли – разговор; соперничество благородств. После этой встречи Жюли – почти захлебывается в синем бассейне...

- Случайность: если бы я взяла и сожгла бумаги – не узнала бы об измене.
Отдает дом и фамилию Сандрин и ее нерожденному сыну.

Оливье – купил матрац, на котором они с Жюли провели ночь в ее бывшем доме.
– Вы один? Вы всё еще любите меня? Я сейчас приеду...

Она – жертвенный агнец: не простила, не забыла. Просто – благородная натура в тисках судьбы. Когда она занимается любовью с Оливье – цвет – синий; это всё еще боль.

Очень красив финал фильма: Антуан – на нем цепочка с распятием, подаренная Жюли. Несомненно, что история с аварией повлияла на него и возможно, на всю его жизнь, хотя он всего лишь прикоснулся к ней, мимолетно.
Умирает мать Жюли...
Красная сцена борделя - крупным планом прекрасное лицо Люси...

Сын в утробе Сандрин...
Крупным планом зрачок Жюли, как в больнице в начале фильма, когда очнулась после аварии...
Невыносимо-прекрасная музыка Збигнева Прейснера – делает фильм похожим на «Без конца» (конечно, не только музыка, но эта связь явственнее всего). "В фильме мы без конца «цитируем» фрагменты оратории, а в финале она звучит целиком – монументальная и величественная". (К. Кесьлевский)
Жюли в слезах.

Не смирилась и пока не выкарабкалась – ее медленно покрывает отсвет синего – боль.

**
Trivia
At one point, we see Julie carrying a box which, as a close-up shows, has prominently written across it the word "blanco", Spanish for white; in the next shot we are looking at her from behind, and she pauses in the street as a man in blue passes her on her left and a woman in red passes her on her right. This is a subtle reference to the structure of the Three Colours trilogy - blue, white, red, in that order, mirroring the French flag.

During one swimming scene in the blue pool, children in red and white bathing suits run out and jump in the water -- another subtle reference to the trilogy (blue, white, and red).

For European TV screenings, the scene where Julie has a cat eat the baby mice was cut.

For the shot where Julie scrapes her hand along a stone wall, Juliette Binoche was originally supposed to wear a prosthetic to protect her hand, but it looked too obvious on camera. Binoche felt the scene was important enough that she actually dragged her unprotected hand along the wall, drawing real blood.

Factual errors: The speech given at the funeral states Julie's daughter's age as 5, but the dates on the coffin (26/04/1985 - 07/09/1992) would make her 7 years old.

Несколько фотографий с Каннского красного ковра

Моя любимая Жюльетт Бинош очаровательна, как всегда
Голди Хоун с супругом: "Посетите меня в музее мадам Тюссо"

Жюли Дельпи в платье, зачем-то нарочито деформирующим фигуру

Неувядающая Фэй Данауэй

источник

Париж, я тебя люблю / Paris, je t’aime (2006)

Прелестный калейдоскоп из 18 коротких историй о любви - каждая происходит в одном из районов/округов Парижа.
Здесь – лучшая, на мой взгляд, рецензия на фильм (англ.) - с трогательным вниманием к любопытным деталям.
Обязательно посмотрю еще (не) раз.
После первого просмотра больше всего понравились эпизоды:

История 1: Монмартр

(Montmartre) (XVIIIe arrondissement) - written and directed by Bruno Podalydès
Знакомство с красивой девушкой, упавшей в обморок около его машины – после монолога с трудом припарковавшегося человека о невозможности найти любовь.

История 4: Тюильри

(Tuileries) - written and directed by Joel and Ethan Coen
Американский турист (Стив Бушеми) на станции метро изучает путеводитель по Парижу. Его слегка тузит экспансивный молодой парижанин: «Чего уставился (на мою подружку?!»

История 7: Бастилия

(Bastille) (XIIe arrondissement) - written and directed by Isabel Coixet (Spain, My Life Without Me)
Человек решает объявить жене (Миранда Ричардсон), что уходит к «страстной стюардессе», но узнает, что у жены лейкемия. Он остается с ней, нежно заботится(напоминает «Поговори с ней» Альмодовара) - и годы спустя после ее смерти не в силах ее забыть.

История 8: Площадь Победы

(Place des Victoires) (IIe arrondissement) - written and directed by Nobuhiro Suwa
Моя любимая Жюльет Бинош (Juliette Binoche) в роли горюющей матери – неделю назад умер ее сын (настроение отдаленно напоминающее «Три цвета: Синий» Кесьлевского).

История 17: Латинский квартал

(Quartier Latin) (VIe arrondissement) - written by Gena Rowlands, directed by Gérard Depardieu and Frédéric Auburtin
Встреча пожилой пары накануне подписания бумаг о разводе.
(сценарий Джины Роуландс, сыгравшей здесь; действие происходит в кафе Жерара Депардье)

История 18: 14-й округ

(14 arrondissement) (XIVe arrondissement) - written and directed by Alexander Payne
Пожалуй, любимая моя история - об одинокой почтальонше из Денвера (Марго Мартиндейл / Margo Martindale), посвятившей 2 года изучению французского и в одиночестве приехавшей в Париж, обретя здесь мир с самой собой.

"Кушетка в Нью-Йорке" / Un divan à New York / A Couch in New York (1996)

(рекламный ролик к фильму)

«Нет рассудительных людей в 17 лет.
Влечет их летним днем и лимонад, и пиво.»

...Так что же влечет рассудительных людей?
(из фильма)

Он устал от проблем своих назойливых пациентов; её замучили неугомонные многочисленные поклонники.

Начиная с диалога Беатрис (Жюльетт Бинош / Juliette Binoche) с нью-йоркским таксистом становится ясно, почему все вокруг её обожают: она удивительно светлый человек, искренне интересующийся людьми вокруг - это невероятная, удивительно редкая черта!

- Не люблю этот мост.
- Да? А мне нравится. А что ВЫ любите?

[*-вопрос сам по себе уже необыкновенен: мнением собеседника так мало кто интересуется; все ведь говорят только о себе!]

Прекрасная тонко-ироничная и романтичная история о совершенно разных людях из совершенно разных миров. Кто-то может сказать – банально; предсказуемо; мелодраматично. Но что-то в ней есть – что заставляет этот фильм с удовольствием пересматривать еще и еще.
Высококлассный профессионал-психоаналитик, умница и педант, проницательный человек – Генри Харристон (Уильям Херт / William Hurt) несчастен и, несмотря на наличие невесты и красавца-пса по кличке Эдгар, одинок; зашорен – даже сам для себя.
А живая, открытая, отчаянно-смелая, как несколько раз называет её в фильме Генри, танцовщица Беатрис – постигает его и - помогает, очаровывая (как попутно всех мужчин, что встречаются на её пути, а также печального Эдгара – превращая его в игривого Ромео), а заодно открывая в себе природный дар психоанализа.


Очень веселят советы Анны, подруги Беатрис – о том, как проводятся сеансы психоанализа.
- Он молчал. Иногда повторял последнее моё слово.
– И всё?
– Нет! Иногда он еще говорил: «Угу».
- Угу!...

кадры из фильма на сайте Жюльетт Бинош

"Ущерб" / Damage / Fatale (1992)

"Требуется удивительно мало времени, чтобы уйти от мира".

Фильм Луи Малля (Louis Malle) по роману Джозефины Хэрт (Josephine Hart).

Только Жюльетт Бинош с её мерцающей красотой могла сыграть эту женщину Анну Бартон (Anna Barton) – молчаливую, отстранённую и невероятно порочную и страстную, сводящую с ума. Без неё фильм невозможно представить.

Одержимость замкнутого и молчаливого, кажущегося холодным Стивена (Stephen) – его играет Джереми Айронс (Jeremy Irons) – понятна: с первой минуты знакомства он просто загипнотизирован лицом Анны («Вы даже не можете на нее смотреть,» - сразу заметила мать Анны).

Анна прекрасна и загадочна («С ней всё в порядке? Она не сказала ни слова»); она одновременно и жертва и агрессор, она ранима и неустроенна, но и сильна и независима.

...Особенно люблю её диалог с Айронсом, в парке – где он говорит, что обязан оставить жену и прочее... «И завтракать вместе, и читать газеты по утрам? Но ведь все это у тебя уже есть...»

Музыку к фильму, ставшую его украшением, написал Збигнев Прейснер (Zbigniew Preisner), известный сотрудничеством с Кшиштофом Кеслевским.

Прекрасный, очень чувственный фильм.

Из интервью Жюльетт Бинош о фильме:
- Это было самое кошмарное время моей жизни. Джереми Айронс замечательный актер - образованный, начитанный, очень порядочный. Но он хотел, чтобы я играла так, как хочет он. Он хотел лезть на стену со своими страстями и хотел, чтобы я лезла за ним. А я хотела страдать молча. Это было куда эффектней.
Каждую свободную минуту я уходила куда-нибудь со съемочной площадки, где меня никто не видел и не слышал, и тихо грязно ругалась. И вот после этого фильма я твердо решила: все, надо остановиться. Умирать ради кино я не собираюсь.