Время прощания / Temps qui reste, Le / Time to Leave (2005)

Роману (Melvil Poupaud/ Мельвил Пупо) - 31, он гомосексуалист и модный фотограф. Однажды он узнаёт, что у него рак и жить осталось от трех месяцев до года.
Роман отказывается от лечения.
Берет отпуск.
Переосмысливает свое существование. Естественно, боится смерти.
Чувствует одиночество.
Много фотографирует – всё, что видит вокруг (только почему-то выключенным фотоаппаратом). Не говорит родителям и сестре о диагнозе; выгоняет любовника – тоже не объясняя настоящих причин.
Психологически всё очень четко – человек умирает в ледяном отчуждении, в одиночестве. Слова утешения ничего не значат.

Роман навещает любимую бабушку, в одиночестве живущую в чудесном доме, расположенном в роскошном саду. На мой взгляд, это - самый стоящий момент фильма, благодаря Жанне Моро (Jeanne Moreau) в роли бабушки. Постаревшая, но прекрасная – вот с этими старыми руками и морщинами на лице. Это ее лицо, а не, - как у местных звезд, - деформированный воздушный шар или яйцеобразный Шалтай-Болтай с разъехавшимся до ушей ртом, не держащим старческую слюну.
Бабушка нежна с умирающим внуком, он с ней немотивированно жесток:
"Почему ты рассказал именно мне? — Потому что ты тоже скоро умрешь".

А был ведь таким милым ребенком: Озон щедро вкрапляет в сюжет воспоминания Романового детства, весьма специфического характера – вот писает с другом с церкви; вот друг его там же целует (шалуны), вот в лесу жалеет умирающего зайку, но папа равнодушно комментирует: «Такова природа...».
В общем, тоже психологически точно – в памяти возникают порой совершенно отрывочные воспоминания, неизвестно по какой причине сохранившиеся...

Случайно Роман знакомится с официанткой (Валерия Бруни-Тадески / Valeria Bruni Tedeschi), которая обращается к нему с нетривиальной просьбой: муж бесплоден, а вы нам обоим кажетесь красивым... Не могли бы вы...?
Сначала он отказывается (Я не люблю детей), но, подумав, решает оставить и этот след после себя. Сцена зачатия с участием мужа – он нужен обоим: жене для поддержки, Роману - для возбуждения, очевидно. Мило и эстетично. Хотя появление именной этой женщины в именно такой «судьбоносный» момент выглядит слишком искусственно. Да и для ракового больного на последнем дыхании Роман-производитель как-то не в меру прыток...

Красивый фильм, на протяжении которого слабо веришь происходящему. Всё слишком красиво. Мне не понравился актер в главной роли (а тем гаже его белесый любовник) – очень приторный. Сцены голубой страсти и посещения Романом сортира в гей-клубе тоже, мне показалось, некстати в фильме о предсмертном отчуждении. Хотя, может, они означали прощание с прелестями жизни... А может, фильм вообще не об этом?

UPD: Кино врет
У Франсуа Озона есть такой фильм, «Время прощания». Молодой человек узнает, что у него рак. Шансы на выживание невелики, но есть выбор: травить себя лекарствами и хотя бы немного продлить свое существование; либо просто уйти, и он выбирает последнее. Попрощавшись с близкими, он, почему-то вдруг облысев, делает несколько добрых дел, после чего приходит на пляж, съедает мороженое, любуется закатом, ложится на песок и тихо умирает.
От рака так не умирают. Почти никогда. Волосы сами собой не вылезут, это происходит только после химиотерапии, и выпадение волос при этом — одно из самых безболезненных последствий. Когда организм более не способен справляться с пожирающей его изнутри заразой, человек уходит в страданиях: болит так сильно, что не можешь себя контролировать, теряешь сознание и рассудок.
Если опустить некоторые неточности (близким,кроме бабушки, герой так и не сказал о болезни; и не облысел внезапно – просто однажды обрил себе голову), – то в остальном сказочность и красота Озоновской истории вполне заслуженно вызвала комментарий автора про враки. Это «Не верю!» сопровождает весь фильм – если смотреть его, как реальную историю. Как сказку – пожалуйста.

Жизнь без прикрас. Франсуа Озон "5 x 2" / François Ozon "5 х 2" (2004)

Двое: Марион (Валерия Бруни-Тедески /Valeria Bruni-Tedeschi – кстати, сестра знаменитой модели Карлы Бруни) и Жиль (Стефан Фрейс /Stеphane Freiss) - и пять историй из их жизни, расказанные «наоборот», начиная с развязки - до знакомства:

- Длинный вводный эпизод, где адвокат зачитывает экс-супругам разводные документы,
- Постельное свидание в попытке воссоединиться, когда «уже всё плохо»,
- Ужин с друзьями – братом Жиля, немолодым гомосексуалистом, и его улыбчивым приятелем,
- Эпизод с рождением ребенка – роды преждевременные и сложные; но Жиль отнюдь не спешит к жене в больницу... (Вообще-то я ожидала от Жиля гадостей похлеще - у него лицо подлеца, "себе на уме").
- Удалая свадьба – молодожены счастливы, но, оставшись наедине, Жиль засыпает – и Марион, гуляя в одиночестве, переживает пикантное приключение с неким американцем. Вернувшись поутру после брачной ночи не с мужем - ложится с Жилем рядом, как ни в чем не бывало. (Как причитает в "Любовнике" герой Янковского: "Вот так просто, оказывается".)
- Знакомство на курорте и нарочито шаблонные силуэты влюбленных на фоне морского заката...

Режиссер о фильме:
ПЯТЬЮ ДВА - история, созданная, с позиций большего опыта, но не содержащая исчерпывающих объяснений. Слишком просто было бы сказать, что рутина и однообразие повседневности отдаляют двух людей друг от друга. Жизнь перемалывает и осложняет отношения, но зачастую это лишь видимая верхушка айсберга, а настоящие противоречия скрыты от постороннего взгляда. Меня как раз и интересуют реальные, более глубокие причины расставания двух людей. Я хотел снять фильм о нескольких самых значительных моментах во взаимоотношениях, а повседневность оставить за пределами сюжета.

Истории, рассказанные с конца, создают некую напряженность: тебе хочется узнать, что же все-таки произошло. Когда историю рассказывают с конца, ты почти забываешь, что героям суждено расстаться. Тебе дают надежду, что расставания, может быть и не будет, что мне представляется замечательным способом рассказать историю любви.
Чем дальше назад ты отодвигаешься во времени, тем легче и прозрачнее становится форма повествования. Мне хотелось, чтобы зритель пережил все оттенки чувств, которые испытывали двое на протяжении жизни вместе, включая равнодушие, отвращение, страх, ревность, соперничество, близость, влечение... Кроме того, мне надо было попытаться снять разные части фильма в разных кинематографических жанрах. Первая часть - психологическая драма, камерный фильм.

Вторая часть в большей степени социально окрашена, это, скорее, классический французский фильм. Когда снималась свадьба, я обращался к некоторым американским фильмам, а в части, где герои впервые встречаются, я использовал атмосферу летних фильмов Ромера. Мне хотелось, чтобы на протяжении 90 минут экранного времени картина менялась, и от главы к главе менялись бы события и их окраска.

...я не слишком акцентировал поворотные моменты жизни. Если по ходу сюжета происходило значительное событие, когда, например, Марион переспала с американцем или когда Жиль не попал на рождение собственного ребенка, я пытался, насколько возможно, приглушить его, чтобы зритель не подумал "Ага, вот почему они разошлись". Фильм должен оставаться открытым для толкований, а не предлагать готовые ответы.

В сцене ужина, например, первоначально предполагалось дать понять, что Жиль безработный, а жена его работает, так что он сидит дома и присматривает за ребенком. Для героя это нелегко, он выглядел подавленным рядом с энергичной, бодрой женой, что рисовало их характерные черты и выдавало подоплеку разрыва. В мои задачи входило и историю в обратном направлении рассказать, и избежать психологически шаблонных ситуаций. Надо было создать у зрителей иллюзию, что они все больше узнают про героев, тогда как на самом деле герои становятся менее узнаваемыми и более абстрактными.

В какой-то момент я задумался, не нужен ли еще один эпизод, между свадьбой и рождением ребенка, состояние счастья, прежде чем дети разрушат союз двух людей. Но потом я понял, что ощущение полного счастья уже было до свадьбы, в сцене, где герои танцуют.

...требовалось что-то ради контраста с несколькими мрачными сценами, и я подумал об итальянских песнях, сентиментальность которых стала почти общим местом. В фильме больше страдает мужчина, и песни поют мужские голоса.

Мне хотелось, чтобы последняя сцена напоминала французские журналы для подростков, вроде NOUS DEUX (ТЫ ДА Я, МЫ С ТОБОЙ), в которых печатают фотографии влюбленных, наблюдающих закат. В остальном фильме нет подобных аллегорий. Конец несколько банален, как сентиментальное фото, но для зрителей он приобретает иное звучание, так как они только что видели жизнь без прикрас.