Роман Балаян: "Храни меня, мой талисман" / Guard Me, My Talisman (1986)

— Правда ли, что знаменитая сцена с Окуджавой в «Талисмане» снималась как чистая импровизация?
— Сцена эта действительно была импровизационной. Но там я сначала кое-что нашептал Булату, потому что надо было завести Мишу Козакова: он, как только камера включалась, сразу превращался в известного актера. Но дублей практически не было, я только обозначил тему, а текст — это было отдан на откуп Окуджаве.
(источник)

«…Талисманом» закончилась моя «игра в кино». Дальше я работал… Но мог бы и не снимать. (источник)

...в фильме «Храни меня, мой талисман» видно, что я неважно отношусь к герою Абдулова, уводящему любимую девушку у Янковского. Тем не менее я во всех персонажах, что бы они ни вытворяли, пытаюсь найти что-то хорошее, чистое. (источник)

*
Зара Абдуллаева: "Янковский в этой роли то пародирует походку, саму пластику старинных обитателей усадьбы, то шаржирует местный говор, то демонстрирует образ пылкого влюбленного, чуть-чуть утрируя свои чувства, то, напротив, стыдится их проявлений.
То замыкается, надевает маску, когда случайный прохожий пристает с вопросами. То устраивает, насмотревшись представлений на открытом воздухе, домашний театр - вымазавшись зубной пастой и вооружившись совком для мусора, изображает карлика и рвется в бой. То оказывается в драматически-смехотворной ситуации - "осколок зеркала", отзвук дальней дуэли. То идет к месту поединка "на фоне" частушек: "Наша улица красива, ее Пушкин уважал..."
То - на редких крупных планах - перед нами "духовной жаждою томим" современный интеллигент. То он достигает открытого трагизма и в своей нелепости (какие поединки на закате ХХ столетия?), и в надломленности (руки дрожат, когда он целится в соперника, который к тому же издевается над ним), и в напряженной собранности душевных сил (перед внезапным обмороком).

Роман Балаян: "В "Талисмане" я обратился к герою, который уже определился. Результат - по сравнению с Макаровым - оказался еще драматичнее. Герой "Полетов...", переживая кризис, себя не обманывал. А в "Талисмане он вдруг заново посмотрел на себя. Первоначально, еще в заявке Рустама Ибрагимбекова, были убитый человек, милиция, следствие. Мне реальная дуэль мешала. Но несостоявшаяся, как в фильме, нужна была мне для того, чтобы еще раз возвеличить гениального человека, который гениально жил. Может быть, моя попытка наивна, впрочем, и ее я не стыжусь. Я был поражен, когда на обсуждении "Талисмана" один критик, да еще женщина, сказал: "Здесь герой празднует труса". Боже мой, мы показали мучения человека, который идет не убивать, а умирать. Сомнения Алексея коснулись всех его представлений о себе. В нем вдруг как бы все "село", пошатнулось. Не мог же он себя убить! Вот и вылетела эта дурацкая фраза: "Я вызываю вас на дуэль". То была игра с самим собой, и он бросил жребий. Критики, правда, решили, что он либо дурак, либо трус.
В "Полетах..." Макаров смог изжить свою боль потому, что эта боль касалась его самого. А в "Талисмане" разрывается от боли ежедневное существование каждого из нас. В последнем кадре Таня (Татьяна Друбич) успокаивает Алексея, воплощая нашу неутолимую потребность быть понятыми. Как важно, чтобы кто-то понял, почему мы такие, больше того - почему так вышло, что мы стали такими. В нас сидит извечное желание попробовать снова начать - почти никому, увы, это не дано. Я думаю, ни одна самая любящая женщина не в состоянии понять своего друга так, как это может сделать мать.
Героиня "Талисмана" ведет себя по-матерински. Неважно, что будет потом. Но в эту секунду, когда с героем может случиться инсульт, когда он может умереть от разрыва чувств, а не от разрыва сердца, с ним должен кто-то быть рядом. Убежден, что женщина проверяется такими мгновениями. Но здесь что-то утрачено, так как возможность чувственной, лирической стороны любви для них безвозвратно утеряна. Таня всегда будет понимать, жалеть Алексея, как, впрочем, и он ее."
(источник)